Смысл ночи - Страница 41

В Эвенвуде, после восьми лет напряженных трудов, работа доктора Даунта с библиотекой Дюпоров близилась к триумфальному завершению. Сие грандиозное предприятие приобрело широкую известность: в периодической печати регулярно появлялись отчетные статьи о продвижении дела, а публикации всего каталога с сопутствующими примечаниями и комментариями с нетерпением ожидало сообщество ученых и книжных коллекционеров как в Англии, так и на Континенте. В ходе работы пастор писал и получал сотни писем — лорд Тансор даже согласился нанять для него отдельного секретаря и в случае надобности отряжал на помощь своего личного секретаря, мистера Пола Картерета. И вот, благодаря усердному содействию двух ассистентов, а равно безграничному энтузиазму и неуемной энергии самого доктора Даунта, многолетний труд по составлению каталога теперь близился к концу.

Помощь мистера Картерета оказалась поистине неоценимой, особенно пригодились его обширные познания в истории рода Дюпоров, к которому принадлежал и он сам. Его доскональное знание семейного архива, хранившегося в несгораемой комнате Эвенвуда, позволило доктору Даунту точно выяснить, где, когда и у кого двадцать третий барон Тансор купил отдельные тома, а также установить происхождение ряда книг из коллекции, приобретенной ранее. Мистеру Картерету было также поручено важное и ответственное задание составить описательный каталог собрания манускриптов, вызывавшего у него повышенный интерес.

Лорд Тансор хотел получить просто высококачественную опись своей собственности; но он был не настолько узколоб и невежествен, чтобы не понимать истинное значение унаследованного имущества и не гордиться коллекцией, заложенной его дедом на благо потомков. Подсчитать денежную стоимость библиотеки в результате оказалось чрезвычайно трудно, можно было лишь с уверенностью сказать, что она практически бесценна. Но ее огромная нематериальная ценность бесспорно подтвердилась в ходе трудов доктора Даунта, и теперь она считалась одним из самых значимых книжных собраний в Европе. Одно это подтверждение вкупе с широкой известностью, которую приобрело его имя после публикации каталога, премного радовало лорда Тансора.

Интеллектуальные и художественные сокровища Библиотеки Дюпоров достались ему от деда через посредство отца. К кому они перейдут дальше? Возможно ли сделать так, чтобы они и впредь передавались из поколения в поколение, в целости и сохранности, и таким образом стали символом непрерывности рода, столь желанной его сердцу? Ведь в союзе со второй леди Тансор он так и не обрел наследника. С завершением работы над каталогом его светлость яснее прежнего осознал, сколь ненадежно его династическое положение. Его супруга превратилась в жалкое безвольное существо, несчастное и никчемное, покорно следовавшее за мужем повсюду, в городе и деревне. Казалось, никакой надежды не осталось.

Именно в ту пору лорд Тансор — подстрекаемый, подозреваю, своей дальней родственницей миссис Даунт — принялся оказывать знаки особого расположения пасторскому сыну. Нижеследующий рассказ основывается на сведениях, раздобытых мной через несколько лет после описываемых событий.

Во время летних студенческих каникул в 1839 году лорд Тансор начал изъявлять мнение, что сыну эвенвудского пастора пошло бы на пользу «немного рассеяться» — под каковым выражением его светлость подразумевал, что период невинного досуга не повредит даже настоящему ученому. Он высказал предположение, что несколько недель, проведенных в особняке на Парк-лейн, где и сам он собирается пожить вместе с леди Тансор, станут для юноши полезным развлечением. Мачеха упомянутого юноши чуть не мурлыкала от восторга, внимая воодушевленным речам лорда Тансора о том, сколь многое он может сделать для ее пасынка в части светского воспитания.

Сам же молодой человек в разговорах на предмет своего будущего после университета проявлял широту взглядов, наверняка тревожившую его отца, но едва ли удручавшую лорда Тансора. Одобрительные кивки последнего, сопровождавшие рассуждения студента о своих разнообразных перспективах после получения ученой степени — из которых ни одна не предполагала посвящения в духовный сан, а одна связывалась с литературной деятельностью, — беспомощный пастор прекрасно замечал и мысленно порицал.

Тем летом Феб Даунт, понятное дело, «немного рассеялся» под бдительным оком лорда Тансора. Ничего выходящего за рамки приличия. Череда скучных обедов на Парк-лейн в обществе правительственных министров, политических журналистов самой серьезной масти, известных духовных лиц, военных и военно-морских чинов. В качестве увеселения — послеполуденные концерты в Парке или посещение скачек (любимое развлечение Даунта). Потом поездка в Каус и яхтенная прогулка, а затем вереница скучных приемов. Лорд Тансор, держа правую ладонь с плотно сомкнутыми пальцами на спине своего подопечного, говорил: «Феб, мальчик мой, — он взял привычку называть его „мальчик мой“, — это лорд Коттерсток, мой сосед. Он будет рад поближе с тобой познакомиться», или: «Феб, мальчик мой, ты еще не знаком с миссис Гоу-Палмер, супругой посла?», или: «Завтра приезжает премьер-министр, мальчик мой, и мне хотелось бы представить тебя ему». Феб знакомился с ними, очаровывал их и, подобно зеркалу, столь удачно отражал свет благосклонности лорда Тансора, что у всех складывалось твердое впечатление, что он лучший малый на свете.

Так все продолжалось до конца каникул. В сентябре он вернулся в Эвенвуд настоящим светским господином: немного вытянулся и приобрел развязность манер и внешний лоск, которых еще совсем недавно у бедного студента и в помине не было. Лоск появился и в одежде тоже, ибо дядя Тансор при первом же случае отправил Феба к своим портному и шляпнику, и миссис Даунт просто задохнулась от восторга при виде элегантно одетого юноши с зачаточными бакенбардами — в ярко-синем сюртуке, клетчатых панталонах, высоком цилиндре и великолепном жилете, — вышедшего из кареты его светлости.