Смысл ночи - Страница 107

107

Поезд до Ярмута, на котором я намеревался доехать до Или, прибыл к платформе. Я уже собрался взять саквояж и двинуться на посадку, когда ко мне подбежал запыхавшийся гостиничный слуга и сунул мне в руку толстый конверт, почти пакет.

— Что это?

— Прошу прощения, сэр, портье говорит, это пришло на ваше имя.

Ах да, сообразил я. Перевод Ямвлиха, выполненный доктором Даунтом. Профессор Слейк прислал мне гранки, согласно договоренности. Поскольку до отхода поезда оставались считаные секунды, у меня не было времени выговаривать тупому красномордому малому за оплошность гостиничных служащих, не отдавших мне пакет раньше. Я молча отодвинул его в сторону, затолкал гранки в карман сюртука и успел занять свое место в вагоне за мгновение до свистка станционного начальника.

К моему ужасу, выбранный мной вагон оказался битком набит, и я провел пренеприятные два с четвертью часа, тесно зажатый между дородной и весьма враждебно настроенной дамой, державшей на коленях корзину со щенком спаниеля, и непоседливым, вертлявым мальчишкой лет тринадцати, проявлявшим повышенный интерес к щенку. Саквояж стоял у меня между ног, так как на багажных полках не нашлось свободного места.

Я высадился в Или — с огромным облегчением — и успел на поезд до Кембриджа, отходивший от платформы буквально через несколько секунд. Прибыв наконец в пункт назначения, я взял кеб до города и вышел у ворот колледжа Святой Катарины.

28. Spectemur agendo

В 1846 году благодаря моему бывшему товарищу по путешествиям, мистеру Брайсу Ферниваллу из Британского музея, я начал переписку с доктором Симеоном Шейкшафтом — он являлся признанным знатоком алхимической литературы, к которой я проникся глубоким интересом еще во время учебы в Гейдельберге. Мы продолжали переписываться, и доктор Шейкшафт помог мне собрать небольшую коллекцию герметических сочинений. Как и эвенвудский пастор, он был членом Роксбургского клуба; и в разговоре со мной доктор Даунт вскользь обмолвился, что наш общий знакомый знал его сына, когда тот учился в Королевском колледже. Доктор Шейкшафт недавно прислал мне на адрес до востребования письмо по поводу барретовского «Мага», любопытного сборника оккультных сведений, который я хотел приобрести, — и теперь, поскольку нам с ним еще не довелось познакомиться очно, мне представлялась приятная возможность убить двух зайцев одним выстрелом.

Доктор Шейкшафт обретался в дальнем углу очаровательного двора, образованного тремя корпусами U-образного в плане краснокирпичного здания колледжа. Я поднялся по узкой лестнице на второй этаж, и доктор Шейкшафт сердечнейше приветствовал меня в своем кабинете, где вдоль стен стояли забитые книгами стеллажи. Мы немного побеседовали на интересующие нас обоих темы, и мой хозяин показал мне несколько превосходных образцов из своего собственного собрания герметических текстов. После перипетий последних нескольких дней было чрезвычайно приятно и отрадно тратить умственные силы на столь восхитительно увлекательные предметы.

Посему мне пришлось совершить над собой известное усилие, чтобы перейти к цели своего визита и завести речь о Фебе Даунте.

— У мистера Даунта был широкий круг знакомых в колледже? — как бы между прочим спросил я.

Доктор Шейкшафт задумался, поджав губы.

— Хм… Да нет, нельзя сказать, что широкий. Он не пользовался популярностью среди любителей спорта, и, насколько я помню, большинство его друзей были из других колледжей.

— А вы не припомните, у него имелся какой-нибудь особенно близкий друг или товарищ? — задал я следующий вопрос.

На сей раз ответ последовал незамедлительно.

— Да, конечно. Студент Тринити-колледжа. Они были не разлей вода, всюду ходили вместе. Я сам приглашал в гости обоих — мы с отцом молодого Даунта давние друзья, знаете ли. Но постойте… — Он на минуту задумался. — Да, вспомнил. Там вышла какая-то неприятность.

— Неприятность?

— Дело касалось не Даунта. А другого джентльмена. Молодого Петтингейла.

Я помнил имя: оно звучало в рассказах Джона и Лиззи Брайнов об устроенном лордом Тансором обеде, после которого мистер Картерет обвинил свою дочь в том, что она тайно поощряет ухаживания Феба Даунта. Петтингейл тогда был гостем Даунта, и в Эвенвуд их привез Джосая Плакроуз.

— Позвольте поинтересоваться, не знаете ли вы часом, в чем именно заключалась упомянутая вами неприятность?

— О, об этом вам лучше поговорить с Маундером, — ответил Шейкшафт.

Я так и сделал.

Джейкоб Маундер из Тринити-колледжа, доктор богословия, занимал роскошные комнаты на первом этаже с прекрасным видом на фонтан Невила. Этот высокий сутулый джентльмен с ленивой улыбкой и сардоническим выражением глаз находился на посту старшего проктора университета в период, когда Феб учился в Королевском колледже. Как должностные лица, ответственные за дисциплину, прокторы лучше всех прочих осведомлены о самых низменных и отвратительных наклонностях особ in statu pupillari. «Разгуливая по улицам среди ночи, вы вряд ли увидите созвездие Девы», — остроумно заметил однажды своему коллеге провост Королевского колледжа, доктор Оукс. Должность проктора требует еще и отваги, как наглядно показал злополучный Уэйл, когда толпа студентов гналась за ним от здания сената до ворот его колледжа.

Я не мог представить Джейкоба Маундера испуганным и обращенным в бегство. По моему впечатлению, он полностью соответствовал характеристике, данной доктором Шейкшафтом: суровый и непреклонный блюститель университетского устава и процедур, не самый милосердный судья безрассудных поступков молодежи. Вручив ему рекомендательную записку от доктора Шейкшафта, я спросил, не помнит ли он некоего джентльмена по имени Петтингейл.

107